1. Этика ненасилия: основные положения, специфика, область применения
Ненасилие представляет собой особую систему ценностей, которая служит основой этических и социальных концепций и практик. Суть ненасилия в отказе от использование насильственных действий для достижения каких-либо целей, в том числе тех, которые в социуме признано считать благими.
Этимология слова ненасилия ясна - это «насилие» с отрицаем. Но как станет ясно позднее, все не так просто. Смысл «ненасилия» в том ключе, в котором оно рассмотрено в данной работе - это практически калька с древнеиндийского слова Ахиммса (санскр., ahi?sв IAST), главнейшего принципа в религии джайнов и буддистов, учении йогических практик.
Ахимса означает такое поведение и образ действий, где главное условие - непричинение вреда всему живому. Как поведенческая стратегия, ахимса своей целью признает уменьшение зла в мире, и без того полного страданием. Ахимса учит не ненавидеть тех, кто совершает насилие, а любить их, не отвечать в ответ насилием. Самое интересное, что ахимса - это принцип непричинения вреда, как уже говорилось выше, обязательно всему живому. Интересным здесь является то, что данный принцип распространим на весь мир в целом, не только на отношения между людьми. Люди, растения, животные - все, кто способен испытывать страдание в том смысле, в котором его понимает и испытывает человек. Отсюда особенность всех древнеиндийских религий - вегетарианство, определенная диета всех приверженцев буддизма, джайнизма и т.д. Насилие недопустимо в ахимсе никоим образом - не словом, не делом, не даже мыслью.
Один из главных проповедников ненасильственного сопротивления злу Мохандас Карамчанд Ганди сказал: «Ахимса -- основа для поисков истины. Поиски эти тщетны, если они не строятся на ахимсе. Все мы из одного теста сделаны, все мы дети одного Творца, и божественные силы в нас безграничны. Третировать человеческое существо -- значит третировать эти божественные силы и тем самым причинять зло не только этому существу, но и всему миру. Для меня всегда было загадкой, как могут люди считать для себя почётным унижение ближнего» И эти слова служат лучшим выражением принципа ахимсы.
Несмотря на то, что ненасилие характеризуется в первую очередь как отказ от насилия в любой его форме, это не пассивное отношение к миру. Пассивность и трусость - главные недостатки, которые, по мнению критиков теории этики ненасилия, есть основа ненасилия и ведут к тому, что ненасилие есть прямой путь к беззаконию и увеличению насильственности.
Но это не так. Все без исключения адепты и защитники концепции ненасилия отмечают, что главное в принятие философии ненасилия как образа жизни - это активность своей позиции. «Активное ненасилие» - это противостояние насилию, это борьба со злом и несправедливостью, но борьба, осуществляемая ненасильственными методами.
В своей работе «Этика ненасилия», наш соотечественник, доктор философских наук, профессор, разрабатывающий проблему этики ненасилия с конца 80-х XX века, Абдусалам Абдулкеримович Гусейнов отмечает парадоксальность понятия «Этика ненасилия»: «Словосочетание "этика ненасилия" воспринимается как тавтология и часто порождает недоуменный вопрос: "А разве возможна этика насилия?».
Действительно, быть этичным, следовать нормам морали и нравственности, это в первую очередь быть справедливым. Дефиниция понятия справедливость происходит посредством таких понятий как добро и зло, честь и достоинство, долг и совесть. Быть справедливым, совершать справедливые поступки, значит воздавать по заслугам, то есть адекватно, в соответствие с принятыми моральными нормами, оценивать любое происшествие и делать разумные выводы. Насилие - это вершина несправедливости. Насилие это причинение вреда, боли и страдания. Любое живое существо не заслуживает своими поступками насильственного отношения к себе. Когда речь идет о насилии, то значит, что оно причиняется из внешнего мира по стечению обстоятельств или из-за природной склонности к агрессии.
Но возникает вопрос, который по своей природе есть один из ключевых вопросов существования этики ненасилия. Это вопрос, если выражать самую суть, о наказании и противостоянии. Плохой, аморальный и безнравственный поступок следует предотвращать на стадии возникновения и осуществлять наказание над тем, кто его совершил. Суть наказания в применении неприятных и нежелательных мер относительно живого существа как ответная реакция на неуместное поведение последнего в рамках общепринятых норм. Ограничение возможностей и понижение социального статуса - классические меры наказания. Зарождается наказание как регулятор поведения человека вместе с самим человеком. Институт правого, законного наказания, возникает в Римской империи, где впервые создали субъект исполнения уголовной справедливости в современном смысле слова.
Сократ, по словам Платона, считал, что справедливо наложенное на человека страдание за совершенный им проступок является «благом для того, кто его несет», т.к. приводит к нравственному исправлению.
Поставленный в рамках этики ненасилия вопрос о наказании и способах борьбы со злом невозможно разрешить, не обратившись к подробному рассмотрению понятий «насилие» и «ненасилие».
В своей статье «Понятия насилия и ненасилия» А.А. Гусейнов проводит сравнительный анализ данных феноменов, предпринимая попытку установления диалектической связи последних между собой.
Насилие определяется двумя подходами: абсолютистским и прагматичным. Суть первого сводится к абсолютизации зла, как непременного основания для любого вида насилия. Насилие сводится ко злу, практически отожествляясь с ним. Это означает, что насилие никогда и не при каких обстоятельствах не способно сыграть конструктивную роль и иметь оправдание для своего применения, не возможно к использованию в качестве социального регулятора поведения человека и служить основанием для изменений человеческой и социальной природы. К насильственному, в данном контексте, относится любое проявление агрессии, ненависти, лицемерия, лжи, причинение физического, экономического и психологического страдания.
Одним из самых последовательных сторонников трактовки насилия как эквивалента злу вообще, был русский мыслитель и писатель, почитаемый как один из величайших писателей мира, гуманист, Лев Николаевич Толстой. «Для него, в частности, в плане отношения к насилию не было большого различия между разбойниками с большой дороги и законными монархами, а если и было, то никак не в пользу вторых».
Второй подход, раскрывающий суть феномена насилия - прагматический. Основное его положение в том, что насилие объявляется как ценностное нейтральное, то есть насилием в прямом смысле слова считается лишь привнесенный физический или экономический вред, не основанный на справедливом воздаянии. Таким образом, в контексте данного направления, насилие может иметь оправдание. Оно может использоваться как регулятор поведения, «рычаг» преобразования социальных установок. Когда речь идет о более «большем» насилии, которое находит выражение в преступных деяниях, прагматическая установка по отношению к насилию предполагает применения «малого» насилия для предотвращения насилия «большего».
Это ставит вполне серьезный вопрос, связанный с критерием измерения «тяжести» насилия. Не существует объективных и всеми принятых рамок, шкалы измерения силы насилия. В одном случае речь идет о физическом насилии, в другом о психоэмоциональном. Оба варианта в полной мере будут зависеть от индивида, от конкретного человека. И здесь невозможно говорить о пропорциях. Субъективность в переживании насилия обостряет проблему наказания, как конструктивного использования насилия в рамках закона и этики.
А.А. Гуссейнов отмечает, что «Когда говорят об оправданности насилия, то обычно рассматривают только один аспект -- против кого оно направлено. Но не менее важна и другая сторона -- кто бы мог, имея достаточные основания, осуществить насилие, если бы мы признали, что в каких-то случаях оно вполне оправданно. Ведь недостаточно решить, кто может стать жертвой. Надо еще ответить, кто достоин стать судьей». Здесь уместно вспомнить знаменитое изречение Иисуса Христа, запечатленное в Евангелии от Иоанна (гл. 8, ст. 7) «Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень», смысл которого аллегорически совпадает со смысловым содержанием проблемы применения насильственных мер наказания. Абсурдность, к которой может привести использование насилия для предотвращения насилия без объективных критериев, хорошо показана на примере комментария Льва Николаевича Толстова к трактату Эрнста Гемнриха Филимппа Амвгуста Гемккеля, знаменитого профессора Иенского университета «Естественная история миротворения». В своем трактате автор утверждал, что принимая во внимание естественные законы борьбы человека за свое существование, можно не только оправдать необходимость смертной казни для «неисправимых преступников и негодяев», но и признать эту меру наказания одной из «двигателей прогресса».
На что Л.Н. Толстой ответил: «Если убивать дурных полезно, то кто решит: кто вредный. Я, например, считаю, что хуже и вреднее г-на Геккеля я не знаю никого, неужели мне и людям одних со мною убеждений приговорить г-на Геккеля к повешению?».
Выводом из всего вышесказанного может служить утверждение, что не существует абсолютно доброй воли, также, как не существует абсолютной злой воли. Релятивизм в этике - основной камень преткновения, обходить и сдвигать который следует крайне внимательно и осторожно.
Что же касается ненасилия, которое в большинстве случаев рассматривается как противоположность насилия, то его стоит рассматривать не как проявление отдельного волевого акта человека, а как совокупность воли всего человечества, перспектива слияния их во единое. Концепция ненасилия не исходит из идеалистического убеждения, что человек по своей природе абсолютно добр, а зло есть порождение человеческих ошибок. Это распространенное мнение должны быть развеяно для адекватного понимая принципа ненасилия. Наиболее отчетливо смысл ненасилия выражен в тезисе, высказанном Мартином Лютером Кингом: «даже в наихудших из нас есть частица добра, и в лучших из нас есть частица зла».
Человек, его душа, есть поле боя сил добра и сил зла. И только осознанный выбор самого человека способен сделать венцом его действий насилие или ненасилие. Этика ненасилия делает ставку на доброе начало в человеке, тем самым использую такие практики, которые ведут к открытию и постепенному культивированию лучших человеческих качеств. В этом состоит основное отличие ненасилия от насилия, которое стремится любыми путями скорее подавить злое начало в человеке, ограничить его деструктивные устремления и обуздать аморальные желания и поступки.
Цель ненасилия и насилия в контексте использование их как этических регуляторов поведения людей одна - достичь гармоничного сосуществования людей в обществе, обеспечить права и свободы, установить порядок и условия для полноценного развития личности. Но различны методы, которыми каждое из направлений реализует свою программу.
Человек, будь то правитель или обычный обыватель, пожелавший встать на путь ненасилия как основы этичного поведения, не должен отрицать зло в человеческом существе, закрывать на него глаза и идеализировать природу человека. Он всегда должен помнить, против чего борется и всегда знает, что только и возможно использовать для этой «священной войны».
А.А Гуйсейнов выделяет следующие пункты, необходимые к соблюдению в рамках этики ненасилия:
«а) отказ от монополии на истину, готовность к изменениям, диалогу и компромиссу;
б) критика своего собственного поведения с целью выявления того, что в нем могло бы питать враждебную позицию оппонента;
в) анализ ситуации глазами оппонента с целью понять его и найти такой выход, который позволил бы ему сохранить лицо, выйти из конфликта с честью;
г) бороться со злом, но любить людей, стоящих за ним;
д) полная открытость поведения, отсутствие в отношении оппонента какой бы то ни было лжи, скрытых намерений, тактических хитростей и т.п.».
Это один ракурс, в котором можно отмечать различие насилия и ненасилия в сфере сосуществования людей. Есть еще один подход, выраженный в статье «Идея ненасилия - утопия современности» Гусейновым. Насилие не есть принуждение правого характера и не есть принуждение по воле родителей, так как в этом случае человек самостоятельно и осознанно принимает принуждение. Человек дает согласие на исключение части своей свободы в сторону получаемых взамен благ. Так обстоит дело в теории общественного договора Жана Жака Руссо. Но, как всем известно, человек всегда имеет возможность исключить себя из гражданского общества, вернув себе все естественные права. Другой вопрос, что это «де юре», которое никогда не переходит в «де факто».
С другой стороны насилие необходимо отличать от природной агрессии. Природная агрессия не ищет своего оправдания и обоснования в социальных нормах и нравственных установках. Она есть наоборот, всякое отрицание любых общественных позиций. Насилие же, по мнению Гуссейнова, постоянно нуждается в своей легализации, подпорке из рационализированных оснований своего существования.
То есть насилие это либо легализованная природная жестокость, что само по себе вызывает естественное отторжение у любого человека, способного к осмысление окружающего, с другой стороны это такой вид принуждение, в котором человек не давал согласия на подчинение.
Ненасилие - это движение к идеальному миру, где нет места жестокости и агрессии, где несправедливость устанавливается не путем карательных мер, а путем обращения к совести человека, к его доброй половине.
Это очень трудная задача, она гораздо трудней, чем путь насилия, который до сих пор служит фундаментом всего государственного аппарат, института воспитания и образования и т.п.
«Непротивление сохраняет - противление разрушает» - эти слова Толстого вдохновили многих на осознание этики ненасилия как единственно возможной этики в самом изначальном её предназначении.
Ненасилие это не пассивное отрицание и игнорирование насилия, которые основаны на трусости и слабости. Пассивность - это даже хуже ответного насилия, по мнению сторонником этики ненасилия. Но высшая ступень - активное ненасильственное противостояние, в своем арсенале необходимо имеющее силу воли, смелость, осознанность и качественно иной инструментарий.
Ненасилие выше насилия, оно неизбежная новая ступень в эволюции морали и нравственности человека, это завершающий этап развития человеческого сообщества, подобно «царствию божиему на Земле» Аврелия Августина и коммунистическому обществу К. Маркса. Подобно тому, как изложенная в Ветхом Завете заповедь «не убий», направленная на ограничение злого начала в человеке, в Новом Завете трансформировалась в заповедь «любви к врагу своему», так и этика легализованного насилия должна трансформироваться в этику ненасилия.
Но главное, в чем этика ненасилия совершенна, это в том, что она есть «и цель, и средство».