logo search
54

3.Проблематика биоэтики в сфере моральной регуляции.

Сформулируем вопрос: «Почему необходимо обратиться к проблемному полю биоэтики, анализируя феномен «ценности человеческой жизни»? Поскольку именно в рамках биоэтики многие традиционные для этики проблемы получили новое освещение. Биоэтика послужила толчком к возникновению и развитию всей прикладной этики. Более того, ее проблематика и варианты решения ключевых проблем оказались важными не только в сугубо прикладном, практическом смысле, но и в общетеоретическом, философском. Они позволили по-новому взглянуть на многие антропологические представления: о природе человека, о смысле жизни, о смерти и умирании, праве на жизнь и смерть. Биоэтика возникла как своеобразная «этическая реакция» на возможность всяческих злоупотреблений в той важной сфере жизни, которая связана с биологической природой человека, с его выживанием на грани жизни и смерти, в условиях болезни, страдания и наказания. Более того, проблемы абортов, суррогатного материнства, эвтаназии, трансплантации органов, генной инженерии, клонирования имеют ярко выраженный этический аспект. Общество крайне неоднозначно относится к указанным явлениям.

Прежде всего, мы будем исходить из того, что биоэтика – это, в первую очередь, этика. Этика составляет корень этого слова, а био – приставка к нему. Начав с биоэтики, затем, пройдя через многие другие аспекты прикладных исследований, этика должна будет рано или поздно найти «новые» (отвечающие актуальному времени) ответы на вопросы о том, в чем состоит «ценность жизни», что такое смерть и имеет ли человек право на жизнь и смерть? Как утверждает Том Ригэн во введении к сборнику статей «Вопросы жизни и смерти», для современной западной культуры характерна «поверхностная риторика» в отношении этических проблем. Общество приспособлено к тому, чтобы говорить о моральном плюрализме вполне благодушно, не осознавая границ данного явления. Но понятие «плюрализм» равным образом применимо как к упорядоченному диалогу пересекающихся взглядов, так и к дисгармоничной «путанице» плохо подобранных аргументов. Возникает подозрение, что сегодня мы имеем дело именно с последней ситуацией. При переходе от разнообразия контекстов, в которых те или иные этические концепции были уместны, к нашей современной культуре такие понятия как «ценность жизни», «добродетель», «справедливость», «благочестие», «долг» стали иными по сравнению с тем, какими они были ранее. Как же представить историю этих изменений?

Именно при попытке ответить на этот вопрос А. Макинтайр приходит к выводу, что этическая проблематика не может рассматриваться вне социокультурного контекста. Одним из препятствий на пути преодоления «беспорядка в этических концепциях» является постоянное отсутствие исторической трактовки проблем моральной философии. Как считает автор, мы склонны видеть в моральных философах тех людей, которые ведут один и тот же спор по поводу неизменного предмета, и считать Платона, Юма и Милля современниками не только по отношению друг к другу, но и к нам. Этих погрешностей не лишены и рассматриваемые работы по темам эвтаназии, смертной казни, суицида и эвтаназии и др.

В итоге, можно сформулировать следующий вывод: современные моральные разногласия (например, по поводу допустимости/ недопустимости смертной казни, эвтаназии и аборта) не могут прийти к завершению, потому что никакие моральные разногласия подобного рода не завершались не в прошлом, не завершаются в настоящем и не завершатся в будущем. То, что с определенной точки зрения представляется в качестве случайного фактора современной культуры, нуждающегося в некотором историческом объяснении, является необходимым фактором всех культур. В этом состоит отличие, по мнению А. Макинтайра, этических дискуссий о ценности жизни и праве человека на жизнь и смерть. Иначе эта проблематика представлена в правовой области (в чем мы убедимся на примере рассмотрения дилемм эвтаназии и смертной казни).

Том Ригэн связывает этическое (в прикладном аспекте) осмысление проблемы жизни и смерти с проблемой эвтаназии. В статье под одноименным названием исследователь задается вопросами: «Что такое эвтаназия: милосердие или убийство? Имеет ли человек право на смерть?» Многочисленные примеры, которые рассматривает автор, убеждают в том, что однозначные ответы на эти вопросы невозможны.

Обращаясь к оксфордскому словарю, автор приводит три возможных значения слова «эвтаназия»:

1. – «спокойная и легкая смерть»;

2. – «средства для этого»;

3. – «действия по ее осуществлению».

Понимание эвтаназии в данной работе связывается с такими ценностями, как благо личности и ее моральная автономия, а в качестве основополагающих используются категории справедливости и милосердия.

Об эвтаназии можно говорить лишь в том случае, по мысли автора, когда будет доказано, что смерть являлась благом для умирающего и им же самим удостоверялась в этом качестве. Тем самым, начиная с исходных характеристик, Т. Ригэн задает своему рассуждению строгие этические рамки, оставляющие за бортом такие с моральной точки зрения неприемлемые аргументы в оправдание эвтаназии, как «польза общества», «дороговизна лечения» и т.д.

Теологи, социологи, философы и юристы долго обсуждали моральные аспекты эвтаназии: является она милосердием или убийством? Само слово «эвтаназия» зачастую неправильно понимается и, возможно, поэтому вызывает страх. С греческого языка слово «эвтаназия» переводится как «хорошая» или «легкая» смерть. При нацистском режиме его значение искажалось и связывалось с геноцидом и оправданием массовых убийств.

В современной биоэтике это слово приобрело следующий смысл: безболезненное приведение безнадежно больного к смерти. Предполагается, что в особых случаях необратимой и мучительной болезни смерть может считаться благом для умирающего. По крайней мере, смерть не является для него злом. Речь идет о ситуациях, когда развитие медицинских технологий позволяет достаточно долго поддерживать жизнь больного, находящегося в необратимо бессознательном состоянии. Но стоит ли продлевать жизнь смертельно больного и мучительно страдающего пациента? Трудность ситуации состоит в том, что обычно бессознательные состояния и невыносимые боли бывают кратковременными; они или быстро проходят, или заканчиваются летальным исходом. Современные фармацевтические средства и биомедицинские технологии позволяют растягивать такие состояния на долгие годы и десятилетия.

Возникает проблема: поддерживать ли жизнь, если она возможна только на вегетативном уровне или при невыносимых страданиях? Поддерживать ли ее на стадии комы?

Особо следует подчеркнуть: эвтаназия как этическая проблема состоит не в том, каким наиболее благоприятным для безнадежно больного образом «предать его смерти», а в принятии решения о проведении эвтаназии.

В этическом аспекте, проблема эвтаназии приводит к следующим вопросам: что такое жизнь человека, является ли жизнь высшей ценностью, или высшей ценностью является отсутствие страданий?

Предоставить ли больного технике и природе, обрекая его на мучительную и долгую смерть, или путем совершения или неосуществления каких-то действий помочь ему спокойно умереть. Конечно, и раньше возникали ситуации, когда приходилось решать дилемму: обрекать ли человека на мучительную смерть или разом прекратить страдания. Наиболее типичным оказывался случай, когда отступающая армия оказывалась вынужденной оставлять тяжело раненных солдат где-нибудь в безводной пустыне или на растерзание хищникам. Или, например, автор ссылается на древнегреческую и римскую традиции умерщвлять неполноценных новорожденных. Однако предметом специального рассмотрения эти случаи стали только в настоящее время. Ранее такого рода ситуации не были постоянными, поэтому и не подвергались детальному осмыслению. В настоящее время их становится все больше, они оказываются в известном смысле закономерными.

Важно отметить, что эвтаназия как этическая проблема существует только для тех, кто признает принцип безусловной ценности человеческой личности, право каждого человека на жизнь и личный выбор. Если отношения людей враждебны и полны недоверия, то об эвтаназии не может быть и речи, так как в подобных условиях она будет лишь скрытой возможностью совершения зла, убийства. Поэтому, с этической точки зрения, осуществление эвтаназии связывается с проблемой морального выбора, когда необходимо принять решение, стоящее другому человеку жизни.

Решение продлить жизнь человека искусственными мерами при очевидности фатального заболевания является чрезвычайно сложной проблемой, оставляющей врача наедине с самим собой. «Кто должен решать, предпринимать ли усилия в надежде продлить жизнь обреченного человека? Кто принимает решения и когда?» Положение еще более осложняется, если речь идет о больном, который не в состоянии принять решение. «Должно ли в подобном случае решение зависеть от ближайшего родственника, который желает прекращения этих мучений, но боится чувства вины? Следует ли врачам, если пациент находится в коме, принять ответственность на себя без боязни перед коллегами и медицинскими сестрами, что они пренебрегли обязанностями и не сделали «все возможное»? У каждого врача всегда сохраняются опасения юридического преследования в соответствие с уголовным кодексом за умышленное нанесение вреда или халатность. Следует ли сочувствующему врачу продолжать усилия, когда на самом деле прекращение лечения было бы более милосердным? Что является самой важной миссией медицины: облегчение страданий или их продление?

Аргументы «за» и «против» эвтаназии.

Рассмотрим общие аргументы «за» и «против» эвтаназии, касающиеся ее принципиальной допустимости. Прежде всего, в этих аргументах идет речь о добровольной и пассивной эвтаназии (наиболее приемлемый случай).

Основные аргументы, высказываемые в пользу эвтаназии:

  1. Жизнь есть благо только тогда, когда удовольствия преобладают над страданиями. В ситуации эвтаназии это соотношение необратимо нарушается, в результате чего жизнь становится сплошной мукой и не может уже больше быть благом, желанной целью. Этот аргумент является сильным, в особенности, когда невозможность продолжения жизни очевидна и нежелание человека находится в таком состоянии подтверждено им самим.

  2. Жизнь можно считать благом до тех пор, пока она имеет человеческую форму. Деградировав до сугубо витального, дочеловеческого уровня, жизнь может рассматриваться как лишенная подлинной ценности и смысла. Но этот аргумент не принимает во внимание тот факт, что до какого бы растительного уровня не деградировала жизнь близкого нам человека, мы не сможем относится к нему как к простой вещи или нечеловеческому объекту. Если нравственное отношение к человеку распространяется и на его останки, то тем более оно должно распространяться на живое, пусть даже больное, тело.

  3. Поддержание жизни на стадии умирания, осуществляемое с помощью сложных технологий обходится слишком дорого. Средств, которые тратятся на поддержание жизни в безнадежных ситуациях, хватило бы на то, чтобы лечить десятки, сотни, тысячи людей, которые поддаются лечению. Этот аргумент является сугубо практическим. Но его нельзя принимать во внимание, когда речь идет о нравственном оправдании эвтаназии.

Таким образом, мы видим, что аргументы в пользу эвтаназии не являются этически бесспорными. В дополнение можно добавить следующее:

Таким образом, эвтаназию по существу дела вряд ли можно считать нравственно безупречной. Именно поэтому, проблема легализации эвтаназии является в настоящее время такой острой и широко обсуждаемой.

Проблема легализации эвтаназии.

В обществе сохраняется большое противодействие активной эвтаназии. По юридическим соображениям, а также, по мнению моральных философов, существует важное различие между разрешением человеку умереть (пассивным) и убийством (активным).

Следует отметить, что многие представители общественности, включая религиозных деятелей различных конфессий, допускают пассивную эвтаназию. В 1983 году Президентская комиссия по этическим и поведенческим проблемам медицины подготовила доклад о «Праве на смерть». В нем она пришла к заключению, что психически полноценные больные должны иметь право прервать лечение, которое поддерживает жизнь, но не предполагает возможности изменения их состояния к лучшему. В случае, если больной не способен принять самостоятельного решения, оно остается за семьей или другими замещающими ее лицами; только в качестве последнего средства могут быть использованы судебные инстанции. Практика «прижизненных завещаний», в которых оговаривается разрешение «умереть в случае отсутствия обоснованных надежд на выздоровление» - пример частичной легализации эвтаназии в некоторых американских штатах. Однако, как указывает автор, конгресс США все еще не принял решения по этому вопросу.

Таким образом, задача легализации эвтаназии еще не решена. Вполне логично предположить, что практика эвтаназии, даже если мы не в состоянии выставить против нее убедительных аргументов, может быть связана с большим количеством ошибок и злоупотреблений. Многие, как пишет Т. Ригэн, хотят избавиться от своих престарелых родственников и даже от своих больных мужей и жен, изображая как эвтаназию то, что выгодно им самим. Поэтому должны быть предприняты меры по защите больных. К примеру, вряд ли можно считать морально оправданным случай недобровольной активной эвтаназии: «убийство человека ради его собственного блага никогда не оправдано, если он сам не согласится на это». Именно активная эвтаназия наиболее подвержена злоупотреблениям. Гитлер не мог бы убить такое огромное количество людей по его программе эвтаназии, если бы пришлось ждать для них необходимого продлевающего жизнь лечения. Есть и другие возражения против активной эвтаназии, даже против добровольной активной эвтаназии. Прежде всего, было бы трудно предусмотреть процедуры, которые защитили бы людей от вынуждения дать такое согласие. Во-вторых, возможность активной добровольной эвтаназии могла бы изменить социальную жизнь в нежелательном направлении. Существующее положение таково, что люди ожидают, что, в большей или меньшей степени, что за ними будет уход, если они заболеют или станут старыми. Это одно из того хорошего, что пока у нас есть. Может получиться так, что кто-то, скорее всего, нуждающийся в уходе за собой, позовет врача и потребует своей собственной смерти. Является ли осуществление эвтаназии в данном случае морально оправданным?..

Тем не менее, такие варианты, как добровольная активная, недобровольная пассивная, добровольная пассивная формы эвтаназии, в определенных случаях могут быть совместимы и со справедливостью, и с милосердием. Поэтому они допустимы в моральном плане, хотя, это вовсе не означает их повсеместной легализации.

Рассуждая о разумности осторожного подхода к активной эвтаназии в практическом плане, исследователи приводят такой довод – необходимость сохранения психологического барьера против убийства. Этот довод следует признать исключительно важным и принципиальным.

Итог размышлений выглядит достаточно неопределенным: мы должны быть очень осторожны при поддержке большинства мер эвтаназии, даже тогда, когда моральные принципы не запрещают ее.