2.Основные виды куртуазной песни, роль народной песенной традиции. Творчество Вальтера фон Фогельвейде.

Куртуазное направление немецкой лирики, зарождающееся надеине также в / 1170-х годах, стоит под непосредственным влиянием провансальских трубадуров. Но лишь в редких случаях это влияние имеет характер прямого заимствования или перевода, обычно оно ограничивается общими особенностями формы и традиционными для куртуазной лирики идеями и мотивами. По своей внешней форме песни нового стиля представляют большие многострофные стихотворения. Строфа имеет сложное строение, рифмы, всегда точные, по примеру романской метрики вводится принцип счета слогов с постоянным числом неударных между ударениями. Эти метрические новшества и усложнения, достигающие у более поздних миннезингеров большой формальной виртуозности, были, очевидно, связаны с новыми, более сложными формами музыкальной композиции, зане­сенными также из Прованса.

По своим идеям и темам лирика провансальского направления всецело определяется доктриной куртуазной любви как рыцарского служения даме. Повествовательный сюжет, драматическая ситуация, вводное описание природы, все «объективные» элементы народного стиля исчезают почти совершенно во всепоглощающем лирическом переживании. В бесконечном ряде вариаций поэты развивают своеобразную диалектику «высокой любви»: томление по недосягаемой возлюбленной и боязнь исполнения мечты, страдания неосуществленного чувства и радость страдания. Красота дамы противопоставляется ее жестокосердию: поэт обвиняет свои глаза, которые виновны в его несчастье. Но в муках любви он испытывает радость и ни за что не откажется от них, потому что радости без страдания не бывает. Фридрих фон Хузен даже восхваляет «сплетников» и «соглядатаев», на которых обычно жалуются средневековые поэты: лишь бы на самом деле нашли они Повод для своей зависти.

В песнях Генриха фон Морунгена, наиболее блестящего пред­ставителя лирики провансальского стиля, традиционная тема «восхваления» дамы приобретает черты индивидуального художественного мастерства, опирающегося на литературные источники — на знакомство с латинской поэзией, классической и поэты его группы пользовались для возлюб­ленной постоянными эпитетами «прекрасная» и «добрая», то Морунген простран­но описывает ее красоту: «розовые губы», «богатые радостью», «светлые», «играющие» глаза, «белые лилии и алые розы» на ее лице, «тонкий стан». Она — «венец всех женщин», «нежный, радостный май», «безоблачный солнечный свет». Не менее подробно перечисляет Морунген куртуазные добродетели своей дамы: она «благородная», «воспитанная», «гордая и радостная», «чистая и мудрая», «нежная и веселая», «правдивая без обмана», «ее чистота и добродетель подобны солнцу, которое озаряет мрачные тучи, когда его сияние так светло». Эта изысканность поэтического стиля свидетельствует о дальнейшей аристократиза-ции миннезанга.

Рядом с рыцарской любовной песнью развивается моральное изречение, так называемый ш п р у х — дидактический жанр, также имеющий народные корни и сохранившийся по преимуществу в репертуаре странствующих певцов-профес­сионалов нерыцарского происхождения. Собрание таких однострофных «шпрухов», относящихся к 1160—1170 гг., сохранилось под именем Сперфогеля. В состав его стихотворных изречений, почерпнутых из народной дидактики, входят басни о животных и о людях, моральные поучения на бытовые темы, религиозные стихи, сложенные к праздникам и заключающие увещание ходить в церковь и любить ближних. Поэт охотно говорит моральными сентенциями и пословицами, и все его мировоззрение покоится на фольклорных представлениях, которые резко отличают его стиль от дидактической поэзии ученых-клириков. Биографические мотивы, заключенные в этих изречениях, позволяют восстано­вить социальный облик бездомного бродячего певца, живущего милостью знатных покровителей.

В стихах Сперфогеля упоминаются и другие представители того же дидакти­ческого жанра, что свидетельствует о его широкой распространенности среди странствующих певцов. В репертуар миннезингеров он был введен впервые Вальтером фон дер Фогельвейде.

Поэзия Вальтера фон дер Фогельвейде (Walter von der Vogelweide, ок. 1160—1230) объединила в творческом синтезе основные течения средневековой немецкой лирики. Вальтер происходил из демократических низов феодального общества, из сословия служилых людей (министериалов) или из бедных малоземельных рыцарей. Он был профессиональным певцом и жил дарами малоземельных рыцарей. Он был учеником Рейнмара фон Хагенау, одного из самых ярких представителей куртуазного направления миннезанга. Он служил австрийскому герцогу в Вене, нескольким императорам, а также ландграфу тюрингенскому Герману,- двор которого в замке Вартбург был одним из центров немецкой феодальной культуры, охотно оказывавших покровительство странст­вующим певцам. Многие стихотворения Вальтера содержат обращения к фео­дальным покровителям с просьбой принять его на службу и облегчить его нужду. '«Награда щедрости,— так поучает он своего господина,—как семена, которые снова всходят, где их бросили в землю»Т)В конце жизни он просит императора Фридриха II дать ему землю в награду за службу: «властитель Рима, король Апулии, сжальтесь надо мной, что при таком богатом искусстве я остаюсь бедняком! Мне хотелось бы, если можно, погреться у собственного очага») Эти автобиографиче­ские мотивы в лирике Вальтера дают яркую картину общественного положения средневекового странствующего певца и его материальной зависимости от фео­дальных покровителей.

В области миннезанга, начав как ученик Рейнмара с обычных песен «высокой любви», Вальтер в дальнейшем резко порывает с этой традицией, вступая в литературную полемику со своим учителем. Он делает героиней своих песен простую девушку, противопоставляя рыцарскому служению даме простое и непосредственное чувство. Пускай его обвиняют за «низкую любовь» «Не знают они, что значит любить по-настоящему,— говорит Вальтер.— Ты прекрасна, и этого достаточно. Я люблю тебя и предпочитаю золоту королевы твое стеклянное колечко».

В песнях «низкой любви» Вальтер обращается к народной поэзии, черпая из нее мотивы весенних плясок и песен, картины природы и весенней любви. В его стихах снова появляется «природный зачин», отсутствующий у большинства миннезингеров куртуазного стиля. Поэт радуется приходу весны, когда птицы

поют в лесу и девушки выходят на улицу играть в мяч/ «Все теперь веселы —

давайте плясать, смеяться и петь!» Он встречает возлюбленную на лугу среди подруг и предлагает ей венок —пусть она наденет его во время танцев: если бы у него были драгоценные камни, он бы ими украсил ее волосы. Характерно введение в миннезанг фольклорных мотивов. Поэт в сомнении и нерешительности гадает на цветке: любит —не любит, любит —не любит. И сколько раз он ни гадал, всегда получал утешительный ответ. Не менее характерна картина любовной встречи под липой на лужайке, где остались помятыми трава и цветы и только соловей был свидетелем счастья влюбленных. Это рассказ девушки, следователь­но, традиционная «женская песня; плясовой размер и припев подтверждают ее связь с весенней хоровой песней.

Таким образом, Вальтер, заимствуя целый ряд элементов народного творче­ства, обновляет миннезанг обращением к живым источникам народной поэзии. Сохранив развитую композиционную и стилистическую форму куртуазной лири­ки, он наполняет ее новым содержанием, разрушая узкую сословную ограничен­ность «высокой тематики» аристократического культа дамы.

Демократизация поэтической тематики, характерная для творчества Вальтера, сказалась также в разработке другого жанра средневековой лирики —дидакти­ческого «щпруха, который до Вальтера был исключительно достоянием неры­царских певцов. В этом жанре Вальтер не ограничивается традиционным моральным поучением: он делает искусство шпильмана орудием политической пропаганды. Находясь поочередно на службе трех претендентов на императорскую корону: Филиппа Швабского, Отгона IV и императора Фридриха II,— он в борьбе империи против папства неизменно защищает политику императорской партии, которая в Германии опиралась на мелкое рыцарство и на города, вообще на те более демократические элементы феодального общества, которые были заинте­ресованы в единстве государства и в обуздании самоуправства крупных феодалов.

Политическая поэзия Вальтера выражает патриотическую идеологию этих демократических элементов среди сторонников императорской партии. Он опла­кивает междоусобия и раздоры, царящие в империи, которая воплощает для него идею государственного единства немецкого народа! «Торе тебе, немецкий народ! Что сталось с твоим порядком? Даже мошки имеют'над собой короля, а ты один пребываешь в бесчестии!» Во всех грехах и бедах христианского мира он обвиняет папу, который всякому злу показывает пример:. «Когда он корыстолюбив — все корыстолюбивы, когда он лжет —все лгут его "ложью; когда он обманывает — все обманывают» Поэт ратует против испорченности духовенства, которое ми­рянам указывает путь в небо, а само предпочитает дорогу в ад. В каких священных книгах, спрашивает он, попы научились ухаживать за красивыми женщинами?

Национально-патриотический характер принимает и протест Вальтера против экономической эксплуатации Германии папской курией. Папа, говорит он, теперь посмеивается по-христиански, рассказывая своим итальянцам: «Как это я ловко устроил! Двух немцев я усадил под одну корону, они будут опустошать страну, а мы пока наполним наши ящики деньгами. Их немецкое серебро пусть отправляется в мой итальянский сундук! Пускай духовенство объедается, а немцы могут попоститься».

Хотя нападки Вальтера на папу и церковь не имели характера принципиальной критики церковной веры, они являются ярким выражением растущих антикле­рикальных настроений широких народных масс в условиях обостренной полити­ческой борьбы. Моральные «шпрухи» Вальтера, относящиеся к последним годам его жизни, проникнуты глубокой печалью и разочарованием. Они свидетельст­вуют о тяжелом кризисе немецкого феодального общества, который наступил в конце царствования Фридриха II в результате длительных междоусобиц, знаме­новавших начало разложения рыцарской культуры.

Еще ярче сказались признаки разложения рыцарской культуры в творчестве падшего современника и продолжателя Вальтера, баварского поэта Н е й д -арта фон Рейенталь (около 1180—1240 гг.). Нейдхарт продолжает инию, намеченную Вальтером в его песнях «низкой любви», но развивает ее в ухе бытового натурализма, совершенно чуждого Вальтеру4 Он является основа-елем нового направления миннезанга, которое, опираясь на народную плясовую есню и обогащая куртуазный миннезанг народными мотивами, в то же время ародирует крестьянские песни и пляски с сословной точки зрения представителя кодальной аристократии. Поэтому в научной литературе творчество Нейдхарта : его школы получило название «деревенской поэзии куртуазного стиля»; («hofis-he Dorfpoesie»).

Стихотворения Нейдхарта распадаются на весенние и зимние песни. Первые ю своей строфической форме примыкали к простейшим танцевальным ритмам иродной песни. Они открываются «природным зачином», обычным описанием вступления весны, за которым следует приглашение праздновать весну, принять частие в весеннем хороводе. Затем вводится драматическая сценка: девушка пешит на танец, мать ее удерживает. Или диалог ведется между двумя подругами: она услышала песню, хочет идти плясать, другая готова ее сопровождать или салуется, что мать ее не пускает. Такие диалогические сценки встречаются средко в народной поэзии не только в Германии, но и в других европейских странах, I Нейдхарт воспользовался темой, обычной для весенней обрядовой песни.

В зимних песнях, сохраняющих сложную строфическую конструкцию мин-езанга, изображаются бытовые картины крестьянских плясок во время зимней сиделки. Поэт выводит крестьянских парней и девушек, потешаясь над их кгольскими нарядами, грубыми манерами и поведением. Во время пляски роисходят столкновения и драки. Сам Нейдхарт выступает как запевала на рестьянской пирушке и как соперник молодого крестьянина Энгельмара в его хаживании за деревенской красавицей Фридеруной. Любовные сцены в «низкой» опиальной среде пародируют «высокий» миннезанг. Натуралистические бытовые ценки приобретают характер антикрестьянской сатиры. Нейдхарт выступает как враг крестьян». Он жалуется, что крестьяне в отместку подожгли его двор. Эта артина вражды между бедным рыцарем, участником крестьянских пирушек, и огатыми крестьянами, его соседями, характерна для начинающегося упадка клкого рыцарского землевладения и обусловленного этим упадком разложения ыцарской культуры. Нейдхарт исходит, таким образом, из бытовой действительности и в ее противоречиях находит новую поэтическую тему, предназначенную служить забавой для рыцарского общества в условиях начинающегося разложения тарых, куртуазных идеалов.

Об огромном успехе поэзии Нейдхарта свидетельствуют многочисленные юдражания. Вокруг легендарной личности «врага крестьян» сложился со временем целый цикл комических рассказов («шванков»), объединенных в XV в. в юпулярную народную книгу («Нейдхарт-Лис») и послуживших материалом для раматиЧеской обработки («Игра о Нейдхарте», конец XIV в.).