9. Афинская девушка.
До брака, в который афинянки вступали чаще всего около пятнадцати лет, они жили в глубине гинекеев, в уединении, куда не доходил извне никакой шум, никакие волнения. Для девушки можно было, несомненно, пожелать более укрепляющего воспитания, которое, приведя ее в соприкосновение с внешним миром, подготовило бы ее этим самым к предстоящим ей впоследствии обязанностям; но никакая другая система не могла выработать в ней в такой мере скромность и нежность — качества, которые греки особенно стремились привить женщине. Они, по-видимому, опасались, что при раннем знании жизни и житейских испытаний душа проиграет больше, чем выиграет: если она приобретет даже больше тонкости и проницательности, то этот опыт будет куплен дорогой ценой.
В детстве девочки росли, окруженные тщательными заботами матерей или кормилиц; с возрастом они приучались к работам над шерстью и с тканью. Сидя подле своих матерей, они учились достигать совершенства в рукоделии, которое составляло главное занятие и честь женщин. Ничто не тревожило их в этой мирной работе. Дверь внутреннего помещения была для них как бы преградой, которую они почти никогда не переступали, и никто посторонний не проникал к ним никогда.
Впрочем, эта жизнь не была однообразной. Речь ведь идет об Афинах, поэтому любовь к искусству нашла дорогу даже в гинекей, несмотря на его замкнутость. И к упомянутым чисто практическим сведениям, сообщаемым девушкам, присоединялись некоторые другие, как, например, чтение, письмо, музыка. Впрочем, не следует делать никаких преувеличений: греки никогда не прилагали заботы об умственном развитии женщины и приобщении ее к тем благородным занятиям, которые возвышают и укрепляют душу. Но музыка у народа с такой утонченной и живой впечатлительностью была чем-то большим, чем простое отдохновение: она уравновешивала движения души, вызывая в ней известные гармонические впечатления, которые медленно и почти незаметно проникали в ум и влияли на его склад.
Кроме того, в редких случаях, девушка могла выходить из своего убежища. Она появлялась в некоторых религиозных церемониях и принимала участие в хоровых танцах. Иногда на нее падал выбор нести во время празднества священные корзины; или, если она принадлежала к аристократической фамилии, ей давали вышивать предназначенное Афине покрывало, которое должно было торжественно проследовать в процессии на Великие Панафинеи.
Религия, дававшая молодой афинянке возможность в редких случаях видеть мельком внешний мир, и именно во время этих поразительно-изящных празднеств, была небесполезна при воспитании ее ума; она не нарушала тишины гинекея, но как бы оживляла его тщательно хранимыми воспоминаниями, которые помогали развитию в ее душе чувства порядка и гармонии.