logo search
54

2.Аксиологические категории этики.

Необходимо прояснить смысл понятия «аксиологическая категория». Категория – это ключевое философское понятие, выражающее сущность определяемого феномена. Исторически сложилось разделение этических категорий на два типа: традиционные и нетрадиционные. Традиционными являются категории, которые разрабатывались классической этикой (с момента зарождения до Нового времени), эти категории еще называют аксиологическими. Нетрадиционные категории - это качественно иной класс этических категорий их называют сущностными категориями, функциональными. Они дают нам знание не о ценностях как таковых, а о сущности морали и нравственности, об их специфике, об их единстве и различиях. Это такие категории как моральное сознание, моральное отношение, поступок, моральная оценка, моральный выбор. В философии И. Канта «категорический императив» – это сущностная категория. Г.В.Ф. Гегель использует уже такие понятия как цель, мотив морального поступка (это уже структурные категории), а также вводит в этику понятие «нравственность» (с этого момента мы уже можем рассматривать мораль и нравственность как нетрадиционные этические категории). К аксиологическим категориям этики относятся:

1.Добро, зло, благо.

2.Справедливость.

4.Честь и достоинство.

5.Стыд и совесть

7.Любовь и милосердие.

9.Долг и ответственность.

Безусловно, этот список можно продолжить и далее. Мы же обратимся к рассмотрению некоторых ключевых аксиологических категорий этики.

Благо – онтологическая категория, которая характеризует состояние и условие совершенства. В отличие от синонимичного понятия добра, которое рассматривается прежде всего в этическом аспекте, благо онтологично. Важнейшим мотивом в истолковании блага на протяжении развития человеческой мысли является «благость» Творца, создателя мира или «благость» самого бытия. Этот тезис выдвигается и защищается древнегреческой философией. Элеаты указали на внутреннее тождество блага – Божества и Ума. У Платона благо относится к сфере идеального и определяет место всему согласно истине бытия. Аристотель в понимании блага подчеркнул телеологический аспект: стремление к осуществлению всего. Более того, в качестве высшего блага человека Аристотель полагал счастье. Христианское богословие понимает благо как высший атрибут божества. Фома Аквинский возвращается к тождеству блага и бытия в положении о том, что Бог, не имея нужды в творении вещей, мог не сотворить мир, но создал мировое бытие из чистого желания блага. Бог как абсолютное начало полагается сверхблагим, то есть высшим относительно блага, так как последнее создано им. В учениях Р. Декарта, Б. Спинозы, Г.В. Лейбница сохраняются аспекты традиционного учения о благе как сущностной характеристики бытия, сотворенного Богом. Начиная с XVII века, благо фактически исключается из числа бытийных начал: оно начинает трактоваться как результат полагания свободной воли, а с XIX века его место заняло понятие «ценность». Этический аспект блага предполагает оценку в качестве блага всего того, что способствует удовлетворению потребности человека и общества в сохранении и совершенствовании жизни. В обыденной речи нередко употребляется для обозначения положительной ценности предметов и явлений. С другой стороны, благо может пониматься как самоцель - в таком случае оно направляет человека в его деятельности на пути к счастью.

Добро – в широком смысле слова, как и благо, означает, во-первых, ценностное представление, выражающее положительное значение чего-либо в его отношении к некоторому стандарту, во-вторых, сам этот стандарт. Добро – это то, что способствует благу. В словаре В. Даля «добро» определяется сначала как характеристика материальных благ, и характеристика «добрый» относится, прежде всего, к вещи, скоту и только потом к человеку. В качестве характеристики человека, «добрый» - деловое качество, а после, во вторую очередь, моральное. Соответствующие понятия в греческом и латинском языках восходят к словам, обозначающим силу и мужество. Определение понятия «добра» в разном историческом и социокультурном контекстах зависело от конкретных ценностей данной эпохи или мировоззрения. Каков источник добра? Так, в зависимости от принимаемого первопринципа, добро в истории этических учений трактовалось как удовольствие (гедонизм), польза (утилитаризм), счастье (эвдемонизм), соответствующее обстоятельствам (прагматизм), общепринятое, целесообразное и т.д.

С развитием этики вырабатывается более строгое понятие «морального добра». Во-первых, оно осознается как особого рода ценность, не касающаяся стихийных природных событий, а, как и зло, характеризует действия человека, совершенные свободно, ради них самих. Во-вторых, добро – это характеристика поступка, сознательно соотнесенного с высшими ценностями, с идеалом. В этом состоит позитивное ценностное содержание добра: оно заключается в утверждении взаимопонимания, морального равенства в отношениях между людьми (например, содержание «золотого правила нравственности» или «категорического императива»). Оно связывается с духовным миром самого человека.

Понятие добра, ассоциированного с благами, И.Кант считал «эмпирическим», а безусловное добро – «понятием разума». Сведение понятия «добра» к отдельным положительным качествам Дж. Э. Мур считал «натуралистической ошибкой». Последняя заключается в том, что в определении конкретных событий, явлений и характеров как «добрых» (good) и «хороших» (good) смешиваются их дескриптивные и нормативные характеристики. Различие между натуралистическим и этическим пониманием добра соответствует различению добра в относительном и абсолютном смыслах. При одном понимании, «доброе» - это хорошее, т.е. приятное, полезное, важное, а значит, ценное ради чего-то другого. Например, с точки зрения Ф.Ницше, добро всего лишь добропорядочно по причине жизненной слабости его носителей; понятие добра создано бессильной половиной человечества в противовес их же характеристике зла. Философ пытался выйти за пределы «метафизического морализма», заключенного в понятиях о «добре» и «зле», «нечистой совести» и «вины» самих по себе. Важным для него оказалось не определение вышеуказанных понятий, а само вопрошание: «Откуда ведут свое начало добро и зло? Чистая и нечистая совесть? При каких условиях человек изобрел эти определения?» В итоге за всеми рассуждениями о происхождении и назначении нравственного человеческого чувства скрываются определенные условия и обстоятельства человеческой истории. Переоценка ценностей связывалась Ф. Ницше с вопросом о порождении или источнике какой-либо ценности. Мыслитель, как известно, вел в этом отношении двунаправленную борьбу. Во-первых, против тех, кто ограждает ценности от критики, удовлетворяясь «инвентаризацией существующих ценностей или критикой чего-либо во имя устоявшихся ценностей» (Кант, Шопенгауэр). И также против тех, кто критикует или чтит ценности, выводя их из объективных фактов («ученые-утилитаристы»). В обоих случаях, как полагал мыслитель, философы не видят различия в том, что ценно само по себе, или в том, что имеет ценность для всех. Ф. Ницше, следуя генеалогическому методу, показал, что высокое и низкое, благородное и подлое, доброе и злое представляют собой, прежде всего, различающий момент, «генеалогическое или критическое начало», из которого далее выводится ценность самих ценностей.

При другом понимании, «доброе» есть выражение добра как такового. То есть ценного самого по себе. Такой позиции придерживался Владимир Соловьев, положивший этическое учение в основу всей своей философской системы. Добро рассматривается им как безусловное, абсолютное начало, все собой обуславливающее и во всем осуществляющееся. В аксиологическом аспекте добро связано с нравственным содержанием и смыслом жизни человека. Свою работу «Оправдание добра» философ связывает с необходимостью возвращения понятию добра его ценности после удара, нанесенного Ф. Ницше, провозгласившего принцип: «По ту сторону добра и зла». Пока человек выбирает добро и видит различие между добром и злом, он жив. И если человек спасется, то не через ницшеанский «выход» за границу добра и зла, но через выбор между добром и злом. Таков вывод В. Соловьева.

Соотношение добра и зла – вопрос, всегда привлекавший мыслителей. Согласно одной точки зрения, добро и зло являются однопорядковыми началами мира, находящимися в постоянном противоборстве (манихейство). Согласно другой, действительным абсолютным началом является Добро, а зло – результат ошибочных или порочных решений человека, свободного в своем выборе. В отношении к бытию зло есть ничто. Таким образом, добро, будучи относительным в противопоставленности злу, абсолютно в исполненности совершенства; зло же всегда относительно. Этим объясняется тот факт, что в ряде философско-этических концепций (например, Августина, В.С. Соловьева) добро рассматривалось как высшее и абсолютное начало. Согласно третьей точке зрения, противоположность добра и зла опосредована чем-то иным – Богом (Л.Шестов), «высшей ценностью (Н. Бердяев) – в чем и заключено абсолютное начало, тем самым утверждается, что онтологически и аксиологически добро не является конечным понятием.

Зло – аксиологическая категория, противопоставленная категориям добра и блага. Она охватывает любые негативные состояния человека и силы, вызывающие эти состояния: природные стихии (природное зло); общественные условия (социальное зло); поступки человека (моральное зло). В этическом смысле понятие зла определяет то, чему противодействует мораль, что она стремится устранить и исправить. Моральное зло подконтрольно субъекту, человек способен отвечать за свои действия и потому определяет, будут они злыми или добрыми.

Слово «зло» , общее для славян, вероятно, восходит к старославянскому «зЪло» - «очень», «сильно», «весьма». «Злое» означало излишнее, чрезмерное. Сходную этимологию имеют немецкое «Ubel» и английское «Evil», производные от древнегерманского «ubilez» - «выходящее за должную меру», «преступающее собственные границы». Таким образом, этимологически зло связано с избытком, чрезмерной активностью. В чрезмерности подразумевалось нарушение нормативной системы.

В чем же усматривается источник зла? В природной греховности человека (Августин), в естественном для него эгоизме (Т.Гоббс), в его неспособности противостоять соблазнам. Этика рекомендует различные способы практического отношения ко злу: от пассивного неприятия (отстранения, избегания) до активной борьбы (искоренения). И.А. Ильин, понимавший добро и зло как феномены внутреннего мира человека, полагал, что допущение зла – есть потворствование ему; непротивление злу – открытие для него собственной души. Таким образом, утверждается необходимость «сопротивления злу силою», специфика и настойчивость которого зависит от характеристик зла, которому следует сопротивляться. Противоположная точка зрения принадлежит Л.Н. Толстому. Согласно его учению, сопротивление злу только увеличивает зло в мире. Поэтому единственным способом избавления от насилия является непротивление ему. Своеобразным итогом исторического развития этики является убеждение, что главное средство борьбы со злом – это нравственное совершенствование. Борьбу следует начинать в собственной душе.

Счастье – понятие, конкретизирующее высшее благо как завершенное, самоценное, самодостаточное состояние жизни. Слово «счастье» имеет несколько значений: 1) благосклонность судьбы, удача, удавшаяся жизнь; 2) состояние интенсивной радости; 3) обладание наивысшими благами; 4) чувство удовлетворения жизнью. Философско-этический анализ счастья начинается с разграничения в его содержании двух принципиально отличных по происхождению компонентов:

То, что зависит от человека (на его пути к счастью) получило название «добродетели» (Аристотель). Именно в ходе ответа на вопрос, в чем заключается совершенство человека, которое ведет его к счастью, было выработано понятие «нравственные добродетели».

Соотношение добродетели и счастья стало центральной проблемой этики. Различные варианты ее решения в истории европейской этики могут быть условно сведены к трем традициям. Первая традиция – эпикурейская или эвдемонистическая – видит в нравственных добродетелях средство для достижения цели – счастья. Счастье в таком варианте (отождествляемое с удовольствием (гедонизм) или с пользой (утилитаризм), или с отсутствием страданий и безмятежностью души (Эпикур), становится критерием человеческой нравственности. Вторая традиция, получившая название стоической, рассматривает счастье как следствие добродетели. По мнению стоиков, нравственное совершенство человека не зависит от конкретных обстоятельств жизни, но совпадает с разумной «внутренней стойкостью» или невозмутимостью. В мире, в котором индивид через разум связан с космосом в целом, нравственное совершенство само по себе оказывается счастьем. Согласно такому пониманию, человек счастлив по своей разумной сущности. Третья традиция является «синтетической» и заложена была Аристотелем, в Новое время наиболее ярко представлена Г.В.Ф. Гегелем. Согласно этому пониманию, нравственные добродетели – это и путь к счастью, и самая существенная его составляющая. Аристотель трактует счастье как «высшее благо»; оно связано с совершенной деятельностью разума, которая воплощается в общественных привычках, нравах и т.д. Такой подход предполагает анализ видов человеческой деятельности и делает возможным создание «общественных теорий» счастья. Аристотель пользовался двумя терминами, которые обозначали счастье в собственном смысле «человеческого счастья» и блаженство как божественное состояние, которого могут достичь только некоторые люди в редкие мгновения жизни.

Этические учения Античности, Средневековья, эпохи Возрождения в подавляющем большинстве исходили из образа человека, основной интенцией которого является стремление к счастью. В общем виде, они носили эвдемонистический характер. Различия между ними заключались в понимании сущности счастья и способов его достижения. Одни считали, что человек достигает счастливого состояния непосредственно и в той мере, в которой он руководствуется своим желанием счастья и старается наиболее полно его удовлетворить (эвдемонистические теории в собственном смысле слова). По мнению других, понимание счастья не должно основываться на чувстве удовольствия; путь к счастью может даже предполагать отказ от него (киники, стоики, скептики, религиозная философия).

Эвдемонистическая направленность этической философии в широком смысле иллюстрирует тот факт, что счастье – это фундаментальная категория человеческого бытия. Понятием «счастье» обозначается наиболее полное воплощение человеческого предназначения в индивидуальной судьбе. В философско-этическом анализе счастья наряду с вопросом о его соотношении с добродетелью важное значение имеют еще два:

Счастье интуитивно понимается как высшая цель, достижимая в рамках деятельности человека. Но если представить себе это состояние достигнутым, жизнь в форме сознательно-целесообразной деятельности оказывается исчерпанной. Таким образом, счастье не представляется возможным мыслить в качестве достижимой цели, но и нельзя не мыслить в качестве таковой. Чтобы выйти из этой ситуации парадокса, разграничивают формы и уровни счастья (см. Аристотель). Эпикур, например, говорил. Что счастье бывает двух родов: «высочайшим. Которое уже нельзя умножить», и таким, которое «допускает и прибавление и убавление наслаждений». Первое свойственно богам, второе – людям. Это разграничение получило развитие в религиозно-философских учениях, где оно приобрело форму разграничения между земным счастьем и потусторонним блаженством.

Счастье заключается в чувстве удовлетворенности человека тем, как в целом складывается его жизнь. Идеал счастья, служащий критерием для оценки жизни, формируется в человеке под влиянием многих факторов, в том числе господствующей системы ценностей. Собственного опыта и т.д. в своем желании счастья человек исходит из того, что такое же желание присуще другим людям. Более того, счастье одних индивидов зависит от счастья других. Так Л. Фейербах утверждал, что естественное для всего живого стремление к счастью имеет двустороннюю направленность, поэтому оно становится основой нравственности («Я» никогда не найдет всей полноты в себе самом, только в отношениях «Я»- «Ты».).

Счастье не всегда являлось центральной этической категорией. В Новое время ситуация меняется, и этика исключает счастье из своих оснований, что было обосновано в учении И. Канта. И. Кант развел понятия морали (долга, добродетели) и счастья, выдвинув два основных аргумента. Во-первых, хотя счастье в качестве высшего блага признают все, тем не менее, понимают его по-разному; оно предстает как субъективное чувство и не может быть основой общезначимого нравственного закона. Во-вторых, соединение морали со счастьем создает иллюзию, будто добродетельность человека гарантирует его жизненное благополучие. Кант признает счастье только в качестве средоточия всех эмпирических целей человека, но оно имеет иной источник и иную природу, чем нравственный долг.

В современной этике проблематика счастья растворена в разнообразных теориях морали, в ней нет акцентированных эвдемонистических учений.