Нравственность в науке и технике

реферат

2. Ученые XX века о вопросах нравственности в науке и технике

Фундаментальная задача всех наук остается той же самой от Платона и Аристотеля до Рассела и Поппера: бескомпромиссная преданность истине в исследовании и преподавании. Но поиск истины не может быть вне моральных принципов и норм. В 40-е года XX века оформляется определение системы правил, действующая внутри научного сообщества и получавшая название внутреннего научного этоса. Их ученый усваивает в ходе своей профессиональной подготовки. Следование или пренебрежение этими нормами выступает как акт морального выбора, предполагающий профессиональную ответственность ученого. Принципы внутреннего этоса науки имеют различные формулировки. Одни из них выражены Р. Мертоном еще в 1942 году в работе "Нормативная структура науки", а затем в 1965 году в работе"Амбивалентность ученого". Они включают в себя императивы универсализма, коллективизма, бескорыстия, организованного скептицизма. Биолог Хонс Мор выражает их совсем просто: "Будь честным, никогда не манипулируй с фактами. Будь точным! Будь честным в отношении приоритета фактов и идей! Будь непредубежденным относительно фактов и идей своих соперников" [7]. В этих формулировках научного этоса истина, как высшая ценность, непосредственно встречается с долгом, а служение истине ставится выше любых личных, групповых интересов и убеждений.

В содержание научного этоса можно включить и нравственные принципы ученого, преподающего в студенческой аудитории, о которых писал М. Вебер в своей статье "Наука как призвание и профессия": это отказ навязывать своим слушателям личные позиции, поскольку слушатели на лекциях вынуждены молчать; обучение своих учеников признанию неудобных фактов с точки зрения их позиций, благодаря чему они обретут способность к диалогу мнений и культур" [8]. К внутреннему этосу науки следовало бы отнести и ответственность ученого за новизну своих работ, публикуемых в различных изданиях. Каждая работа должна нести новую мысль, идею, подход, но не быть копией друг друга, иначе она лишается статуса научности.

Проблемы внешней этики науки - социальной ответственности ученых перед обществом за свои открытия - обсуждаются уже более пятидесяти лет со времени преступных действий США, сбросивших атомные бомбы на мирные японские города в 45-м, а также тонны диоксина на территорию Вьетнама в 60-х годах. В 80-х-90-х годах в связи с достижениями генной инженерии и молекулярной биологии ученые-генетики объявили мораторий на эксперименты, связанные с вмешательством в генетическую природу человека. Заслуга ученых в том, что они первые предупредили общественность о возможной опасности, связанной с экспериментами в этой области. Таким образом, социальная ответственность ученых влияет на выбор направлений исследования. Сегодня определены области, в которых предполагается приостановить исследования ввиду сомнительности их достоинств [9]. Социальная ответственность ученых перед обществом не снимается даже тогда, когда контроль за использованием достижений науки находится в руках реакционных социальных сил, стоящих у власти. Достойны осуждения те физики - создатели атомного оружия в Лос-Аламосе, которые тогда, в далёком 45-м проголосовали за военную демонстрацию нового оружия в Японии, их было 46%, значительно больше, чем за другие четыре варианта применения атомного оружия в Японии [10]. Нюрнбергский трибунал признал ответственными тех врачей и ученых, которые "во имя прогресса науки" проводили эксперименты над узниками гитлеровских концлагерей. В обоих случаях моральный выбор ученых обернулся пособничеством антигуманитарным силам.

Проблемы противоборства внешней этики науки антигуманитарным силам есть смысл рассмотреть в связи с формированием в истории философии идеала научного познания - единства истины, добра и красоты. Этот вопрос наиболее глубоко исследуется в русской религиозной философии. В.С.Соловьев в речи о Достоевском, произнесенной в 1882 году, подчеркнул, что "в своих убеждениях он (Достоевский) никогда не отделял истину от добра и красоты в своем художественном творчестве. Он никогда не ставил красоту отдельно от добра и истины. И был прав, потому что три живут только своим союзом. Добро, отделенное от истины и красоты, есть только неопределенное чувство, бессильный порыв, истина отвлеченная есть пустословие, а красота без добра и истины есть кумир. Для Достоевского же это были только «три неразлучные вида одной безусловной идеи» [7]. Мы видим, что для Вл. Соловьева, как и для Достоевского, безусловное единство добра, красоты и истины имеет человеческое основание, которое мыслимо человеческим умом и которое характеризуется как "бесконечность человеческой души, способной вместить в себя всю бесконечность божества"[7]..

В своей статье "Общий смысл искусства" Соловьев высказывает очень ценную мысль о том, что для своей настоящей реализации добро и истина должны стать творческой силой в субъекте, преобразующего, а не только отражающего действительность. Эта идея созвучна нашему вопросу. Единство истины и добра проявляется в деятельности человека, и эта деятельность должна быть направлена на создание прекрасного. Научное познание, ориентированное на поиск истины призвано создавать прекрасную и добрую действительность. Красотой поддельной, - Соловьев называет творимую действительность, выпавшую из триады истина-доброта-красота.

Но эти идеи, к сожалению, не стали достоянием человечества. И М. Вебер, характеризуя наличную действительность и прогнозируя пути развития действительности будущего, указал на раздельность истины, добра и красоты. Истинное может не быть прекрасным и нечто истинно лишь потому, поскольку оно не прекрасно, не священно и не добро. Но это самые элементарные случаи борьбы богов, несовместимости ценностей, - пишет М. Вебер [8]. Прогноз Вебера оправдался. Научные достижения были использованы против человека. Истина и добро оказались по разные стороны баррикад. В конце XX века в современную эпоху это разделение чревато трагическими последствиями, о чем говорит наша история. В современной культуре это единство должно стать базовой ценностью новой формирующейся парадигмы (о чем будет сказано ниже).

Большое внимание этому вопросу еще в начале XX века уделил выдающийся французский математик А. Пуанкаре. Люди, занимающиеся наукой и изучающие ее глубоко, по мнению А. Пуанкаре, должны признать за наукой ее способность формировать в сознании человека высшие моральные качества. А. Пуанкаре писал: «Тот, кто увидел хотя бы издали роскошную гармонию законов природы, будет более расположен пренебречь своими маленькими эгоистическими интересами, чем любой другой. Он получит идеал, который будет любить больше самого себя. И это единственная почва, на которой можно строить мораль. Ради этого идеала он станет работать, не торгуя своим трудом, не ожидая никаких вознаграждений. И когда бескорыстие станет его привычкой, эта привычка станет следовать за ним всюду, вся жизнь его станет красочной. Страсть, вдохновляющая его, есть любовь к истине, а такая любовь не является ли самой моралью». [11]. Наука является коллективным творчеством, она дает человеку чувство необходимой кооперации, солидарности своих трудов с трудами наших современников. Ученый чувствует, что работает для человечества и человечество от этого становится более дорогим.

Само стремление познать истину, которая станет основой дальнейшего развития человеческого мышления, должно объединять людей. Ведь истина науки не зависит о веры, расы, национальности, воли, желания людей. Такую идею провозгласил Гейзенберг еще в 1946 году, выступая перед студентами Геттингенского университета. Наука, по его мнению, является средством взаимного понимания народов, она интернациональна, она направляет мышление человека на вопросы, которые близки многим народам, и в решении которых могут принять участие ученые самых различных стран и наций [12].

В философских статьях выдающихся естествоиспытателей XX века - основателей квантовой механики ставится вопрос об отношении этики и науки. Правда, этот вопрос у них переходит в вопрос об отношении религии и науки. Здесь можно выделить две близкие, но не тождественные точки зрения, высказанные еще в 20-х годах XX века. Согласно М.Планку наука имеет дело с объективным материальным миром и ставит перед ученым задачу сформулировать правильные высказывания об этой объективной действительности и понять существующие в ней связи. Основу же существующей этики составляет религия. Она имеет дело с миром ценностей, с понятием добра и зла, смыслом жизни, потому между наукой и религией не может быть конфронтации. Они имеют отношение к различным сторонам окружающего мира: объективной и субъективной.

В. Гейзерберг близок к позиции Планка. Он подчеркивает психологическую потребность в религии человека, необходимость вести диалог с представителями других культур, обсуждая вопросы о жизни и смерти, ценностях и идеалах в рамках религиозных символов. Потому он призывал оживить в сознании молодежи основополагающие духовные ценности, придав им озаряющую силу [14]. Но в 40-х годах XX века Гейзенберг пересматривает свою позицию и большую значимость придает науке, как средству объединения народов и их культур, о чем упоминалось выше.

Другая позиция принадлежит А. Эйнштейну и В. Паули. Эйнштейн не был привязан к какой-либо религиозной традиции и представления о личностном Боге ему было совершенно чуждо. Господь Бог у него источник центрального порядка вещей. Он творец жизненных природных законов. Центральный порядок принадлежит как к субъективной, так и объективной области [13]. Наука и мораль, согласно этой позиции, даны свыше, они должны быть в гармонии, чтобы вписаться в единый мировой порядок. Развитие науки призвано обогатить человечество знаниями об объективном мире и мире человеческих ценностей.

Сходные идеи высказываются и сегодня в конце XX века некоторыми видными естествоиспытателями. Известный ученый, создатель теории физических структур Ю.И. Кулаков видит в боге ту особую сверхличность, которая ответственна за духовный мир человека, его духовную свободу, нравственные смыслы. Он же (Бог) задает высшие программы развития Вселенной основы живых организмов, физических и математических структур, фундаментальные законы природного и физического мира[15]. Нравственность определяется у Ю.И. Кулакова истинностью веры в божественные силы. Таким образом, как и в предыдущей точке зрения, наука познает гармонию мира, созданную богом, он дарует человеку и моральные силы. Такая точка зрения не является новой в истории философии и у ней всегда было много оппонентов, в том числе и из среды естествоиспытателей. В частности, П.Дирак еще в 1927 году, а также и Н. Бор отстаивали противоположные позиции, считая, что субъективное и объективное находятся в единстве, как две стороны реального мира, как взаимодополняющие друг друга свойства природы, и это доказала квантовая механика, следствием которой стал принцип дополнительности Бора.

Делись добром ;)