15 Основные идеи «Никомаховой этики» Аристотеля.

«НИКОМАХОВА ЭТИКА», сочинение Аристотеля, датируется 2-м афинским периодом (334-322 до н. э.); представляет собой запись лекционного курса, другой вариант которого (предположительно, более ранний) известен как «Евдемова этика». Современные названия обеих этик, по-видимому, впервые были зафиксированы в издании Андроника Родосского. Высказывались различные толкования смысла слова «Никомахова»: 1) посвящение отцу Аристотеля Никомаху; 2) посвящение сыну Аристотеля Никомаху; 3) редактирование сыном Никомахом текста этики; 4) авторство Никомаха. Согласно Порфирию (apud Elias. In Isag. 33, 1-2 Busse), этика названа «Малой Никомаховой», потому что посвящена сыну, в отличие от «Большой Никомаховой» (совр. «Большой этики»), посвященной отцу.

    «Никомахова этика» (далее Ε. Ν.) состоит из 10 книг, ее текст отличает композиционная законченность и стройность в изложении этического учения. Сквозным вопросом является вопрос о счастье (εὐδαιμονία) как высшем благе, которым начинается и завершается произведение. Основные темы, излагаемые Аристотелем: кн. I: предмет и метод этики; виды благ; понятие счастья; кн. II: виды добродетели; нравственная добродетель в ее общем определении; кн. III: условия возникновения нравственной добродетели; отдельные нравственные добродетели; кн. IV: отдельные нравственные добродетели (продолжение); кн. V: справедливость; кн. VI: «правильное суждение» и мыслительные добродетели; кн. VII: невоздержность и воздержность, 1-й фрагмент об удовольствии; кн. VIII—IX: дружба и ее виды; кн. X: 2-й фрагмент об удовольствии; высшее благо как созерцательная жизнь. Согласно рукописной традиции, три средние книги Е. N. (кн. V-VII) тождественны средним книгам «Евдемовой» (кн. IV-VI), подробнее см. ст. «Евдемова этика».

    В начале рассуждения (I, 1094al-1095al3) Аристотель говорит о подготовке слушателя, предмете и методе исследования. Предмет этики как и политики: «прекрасное и справедливое»; но этика рассматривает отдельные блага, «более известные нам», в то время как политика - общее благо, «более известное по природе», т. обр., этика предшествует политике. Исследование должно стремиться к ясности, сообразной предмету; в этическом исследовании достаточно «указать на истину для большинства случаев», приблизительно и в общих чертах (1094b 12-13; Ь20; ср. 1098а26-34), на основании выводов из общепринятых мнений (ἔνδοξα), τ. к. предмет этики не относится к существующему вечно и необходимым образом.

    Цель этики как практической науки - не только познать, в чем добродетель, но и «стать добродетельными» (II, 2, 1103Ь25), т. е. ее цель - некая деятельность и жизнь. Аристотель выделяет три образа жизни, соответствующие целям деятельности (1095Ы7-1096а5): «жизнь ради удовольствий», «жизнь ради славы и почета», жизни ради созерцания истины». Показывая, что удовольствие и почет не приводят к жизни самодостаточной (а «совершенное благо самодостаточно », 1097Ь8), Аристотель полагает созерцательную жизнь самодостаточной и подобающей философам. Поскольку совершенной считается цель, «избираемая всегда сама по себе и никогда как средство», предметом этики в качестве высшей достижимой цели и блага является счастье (1097а30), - это «очевидное» и «общепризнанное» начало дальнейшего исследования, которое должно точнее определить, что такое счастье.

    Аристотель отказывается от платоновского трансцендентного высшего Блага, ибо 1) «благо» не ограничено одной категорией и имеет столько же значений, сколько и «бытие» (1096а25), следовательно, «нет блага как чего-то общего, объединенного одной идеей» (1096Ь25); 2) даже если и допустить такое благо, предмет этики - «благо человеческое», «практически достижимое». Размышление Аристотеля о том, что «идеи ввели люди нам дорогие», однако нужно «ради спасения истины отказаться и от того, что дорого, ибо... долг благочестия велит истину ценить выше» (1096а 13-15) впоследствии превратилось в популярный афоризм «Платон мне друг, но истина дороже».

    Предварительное определение счастья Аристотель дает исходя из «назначения» человека (1097Ь25-1098а25): если есть назначение у отдельных органов, должно быть назначение и у человека; поскольку человек отличается разумом (λόγος), его назначение - «разумная деятельность души» (а7). Поскольку же действующим лицом предполагается хороший и достойный человек, τὸ «человеческое благо представляет собой деятельность души сообразно добродетели-арете» (al8). Для счастливой полной жизни нужны не только блага душевные (добродетели), но также внешние (дети, друзья и т. д.) и телесные (красота, здоровье) как его необходимые условия и полезные орудия (1099Ь27-28), ибо «едва ли счастлив безобразный с виду, дурного происхождения, одинокий и бездетный» (ЬЗ-4).

    Учение о добродетели. Аристотель выводит два вида добродетелей согласно двум частям души: нравственные соответствуют неразумной части души , мыслительные (διανοητικαί, «дианоэтические») - разумной; первые возникают благодаря упражнению и привычке, вторые - благодаря обучению. По Аристотелю, само слово «этика» (от ἦθος, нрав) близко слову «привычка» - II, 1103а17.

    Добродетель есть «устойчивое состояние» , при котором человек хорошо выполняет свое предназначение. Нравственная добродетель состоит в обладании серединой (разумной мерой) между двумя крайностями - «избытком» и «недостатком» по отношению к той или иной страсти , эти крайности и есть пороки. Напр., мужество является серединой между трусостью и отвагой и связано с преодолением чувства страха; целомудрие - серединой между бесчувственностью и распущенностью в связи с ощущениями приятного, и т. д. (1107b-1108b). Меру устанавливает правильное суждение, т. е. разум вместе с волевым устремлением. Нравственный поступок совершается самостоятельно и по выбору, последний получает определение как сознательное, «сопровождаемое обсуждением стремление к тому, что зависит от человека» (III, 1113а10, ср. VI, 1139Ь4-5: «разумное стремление».

    Далее в кн. III-V Аристотель рассматривает отдельные нравственные добродетели: мужество, целомудрие, щедрость, величие души, ровность и др.; особое внимание уделяет справедливости как частной добродетели и ее видам: справедливости распределительной и исправительной). Кн. VI посвящена мыслительным добродетелям, соответствующим дополнительному разделению разумной души на «научную» и «рассчитывающую»: первая познает неизменное, вторая — изменчивое, происходящее «то так, то иначе». Мыслительные добродетели: созерцательный ум (нус), научное знание (эиистеме), мудрость (софия), практический разум (фронесис), «понятливость», «сообразительность», «разумение» (гноме).

    После исследования добродетелей Аристотель обращается к воздержности и невоздержности как «другим началам» — состояниям, отличным от добродетели и порока, но также опирающимся на удовольствие и страдание. Проблема удовольствия (ἡδονή) в Е. N. обсуждается дважды: кн. VII, гл. 12-15 (телесное удовольствие в связи с разбором невоздержности), и кн. X, гл. 1—5 (удовольствие в связи с созерцательной жизнью). Удовольствие сопровождает деятельность и придает ей завершенность (X, 1174b 31—33), т. обр. оно присуще и деятельности созерцания.

    Две книги (Е. N. VIII-IX) посвящены анализу «дружбы» (φιλία) как необходимому условию прекрасной жизни (1155аЗО) и человеческого общения; виды дружбы: 1) ради удовольствия, 2) ради пользы и 3) ради добродетели (истинная дружба); только в бескорыстной дружбе добродетельных людей друг выступает не средством, а целью, будучи как бы «вторым Я».

    В заключительных главах Е. N. (X, 6-10) Аристотель суммирует философский идеал «созерцательной жизни»: счастье есть созерцание (θεωρία), деятельность наилучшей части души (= ума), самодостаточная и приятная: «философия заключает в себе удовольствия, удивительные по чистоте и неколебимости»; такая жизнь близка божественной. На втором месте - «жизнь по любой другой добродетели». К добродетели немногих ведет чувство прекрасного, большинство чуждо философии и повинуется страху перед наказанием. Поэтому велика роль государства, берущего на себя нравственное воспитание граждан и установление справедливых законов.