2. Что человеку надо?

В каждый момент, если не возникает каких-либо помех, человек склонен

вести себя так, чтобы по возможности снять сильнейшее из своих напряжений,

удовлетворив самое заветное из своих желаний. Каждое удовлетворенное желание

приближает его к цели -- к ощущению покоя и безопасности, или к свободе от

беспокойства. Беспокойство -- это признак напряжения; оно убывает, когда

восстанавливается энергетическое равновесие. Никто никогда не достигает цели

вполне, потому что все время возникают новые желания, и слишком много

желаний жаждет удовлетворения в одно и то же время, так что удовлетворение

какого-нибудь из них зачастую усиливает напряжение других. Мира нет и во

сне; спящий издает громкий храп и всю ночь, через правильные промежутки

времени, тяжко ворочается с боку на бок.

Жизнь раздражает нас на каждом шагу; мужчины закуривают сигару и

обнаруживают, что это мерзость, а женщины не могут найти билет, засунув его

в собственную сумку; и раздражающие пустяки, и более серьезные внутренние и

внешние фрустрации [От лат. frustratio -- расстройство, крушение надежд.

(Прим. перев.)], уже вовсе не располагающие к юмору, угрожающе подавляют

способность человека удовлетворять свои желания и тем самым усиливают его

напряжение и беспокойство. Важны не столько сами происшествия, сколько их

влияние на возможность исполнения желаний. Одно и то же событие, случившееся

одновременно с разными людьми, может обеспокоить одного из них и нисколько

не тронуть другого -- в зависимости от желательного для них будущего. Может

показаться, что беспокойство вызвано самим событием, но на самом деле

человек беспокоен потому, что это событие может изменить перспективы

удовлетворения его желаний. Машина может спустить шину во вполне

определенный момент на вполне определенном участке дороги; но у разных

водителей возникает свой уровень беспокойства, всецело зависящий от их

желаний в отношении более или менее близкого будущего: существенно,

насколько водитель торопится, каково его финансовое положение, с кем он едет

и тому подобное; а в иных случаях, например, беспокойство водителя зависит

от состояния его мочевого пузыря. Какая-нибудь веселая компания школьников

может и вовсе не огорчиться таким случаем, а воспринять его как развлечение.

Человек, потерявший работу, может впасть в беспокойство, связанное, однако,

не с его отношением к труду, а с угрозой некоторым его желаниям, например,

желанию наполнять свой желудок, внушать уважение соседям или доставлять

радость своим детям. Однако индивид без семейных забот, не настаивающий на

регулярном питании и не стремящийся произвести впечатление на соседей

сиянием своей новой машины, может ни разу не испытать беспокойства этого

рода, вполне довольствуясь положением хиппи или философа, живущего в бочке.

Беспокойство происходит от внутренних желаний, а не от внешних событий. Где

нет желаний -- нет и беспокойства.

Труп спокойно исполняет свою роль перед любой публикой.

Люди думают, будто они стремятся к безопасности; но в действительности

они стремятся к ощущению безопасности, потому что истинной безопасности,

разумеется, не существует. Ощущение безопасности усиливается, если человек

располагает средствами снять напряжения и рассеять тревоги, удовлетворить

свои желания; это помогает обеспечить равновесие в энергетической системе,

которую представляет собой человек. Если принять во внимание, насколько

противоречивы напряжения, связанные с нашими важнейшими желаниями, то

нетрудно понять, что "поиск свободы от беспокойства" не всегда означает то

же, что "поиск безопасной ситуации".

Ощущение опасности или безопасности более зависит от происходящего в

нашей психике, нежели от происходящего во внешнем мире, как это видно на

примере Лавинии Эрис. Во время учения в колледже Лавиния пристрастилась

собирать для зоологического музея коллекцию насекомых и змей; некоторые из

них были ядовиты. Вначале ей было страшно, когда приходилось приблизиться к

гремучей змее, но потом ощущение новизны прошло, она научилась обращаться со

змеями и чувствовала себя уверенно и безопасно. Через несколько лет, однако,

у нее начались ночные кошмары, связанные с гремучими змеями, и на этот раз

ощущение новизны никак не проходило: каждая ночь была столь же ужасна, как и

предыдущая. Эти ночные кошмары, причиной которых были сильные противоречивые

напряжения, продолжали наводить на нее страх; несмотря на отсутствие

каких-либо внешних опасностей, она никак не могла почувствовать себя

безопасно в своих снах. Между тем реальные змеи скоро перестали вызывать у

нее ощущение опасности, хотя и оставались столь же опасными, как прежде.

Беспокойство от противоречивых желаний, лежавшее в основе ее сновидений,

было сильнее и упорнее, чем страх перед действительно опасными змеями.

Человек пытается достичь ощущения безопасности, отыскивая наиболее

действенные способы удовлетворить свои желания; но, к несчастью, этому

препятствуют другие желания и внешние силы. Страх перед внешними силами

ослабевает, когда выясняется, что с ними можно справиться или что они не

угрожают достижению желаемых целей; однако беспокойство, связанное с

желанием, не исчезает до тех пор, пока не представляется возможным это

напряжение снять.