Этика под ред

Глава 7. Добро и Зло ш

Если религиозная этика рассматривает Добро и Зло прежде всего как основания нравственного поведения личности, тофилософский анализ этих категорий направлен скорее на выявление их сущности, истоков и диалектики. Стремление понять природу добра и зла, объединяя усилия разных мыслителей, породило богатое классическое философско-этическое наследие, в котором выделяется рассмотрение данных понятий Г.В.Ф. Гегелем. С его точки зрения, взаимосвязанные и взаимополагающие понятия добра и зла неотделимы от понятияиндивидуальной воли, самостоятельногоиндивидуального выбора, свободы ивменяемости. В «Феноменологии духа» Гегель писал: «Так как передо мною стоят добро и зло, то я могу сделать между ними выбор, могу решиться на то и на другое, могу принять в свою субъективность как то, так и другое. Природа зла, следовательно, такова, что человек может его хотеть, но не необходимо должен его хотеть».
Добро реализуется у Гегеля также через индивидуальную волю: «... добро есть субстанциальное бытие для субъективной воли, — она должна его сделать своей целью и совершить... Добро без субъективной воли есть только лишенная абстракции реальность, и эту реальность оно должно получить лишь через волю субъекта, который должен иметь понимание добра, сделать его своимнамерением и осуществить в своейдеятельности». Понятие воли Гегель распространяет не только на область внешней реализации, область поступков, но и на" область внутреннюю, область мышления и намерений.
Поэтому важную роль он отводит самосознанию, которое выступает как исток самосозидания человеческой личности через свободный выбор между добром и злом. У Гегеля «самосознание есть возможность... ставить собственную особенность выше всеобщего и реализовать ее посредством поступков — возможность быть злым. Таким образом, именно самосознанию принадлежит наиболее важная роль в формировании злой воли, равно как и доброй».
Моральное сознание всегда находится перед тяжелой и безнадежной дилеммой: «Любым поступком, которому предшествует прекрасное намерение, оно неизбежно совершает зло, — считает Гегель, — отказываясь от поступков, пытаясь сохранить свою чистоту, не запятнав ее никаким действием, оно неизбежно впадает в пустоту и никчемность существования, что также является злом, но направленным уже против себя».
Гегель рассматривает зло через феномен фанатичной толпы — «отрицательной свободы», или «свободы пустоты», которая, по его определению, «представляет собой как в области политики, так и в области религии фанатизм разрушения всякого существующего общественногопорядка и устранения индивидуумов, подозреваемых в приверженности к порядку... Лишь разрушая что-либо, эта отрицательная воля чувствует себя существующей. Ей, правда, кажется, что она стремится к какому-то положительному состоянию, но на самом деле она не хочет положительного осуществления этого состояния...» Фанатичная толпа, описанная Гегелем, обращает все свое «бешенство разрушения» на ненавистную ей цивилизацию («всякий существующий общественный порядок»), в том числе и на памятники культуры (мы знаем об этом из печальной истории человечества, в том числе и своей собственной). Ей есть кого ненавидеть — самостоятельных, цивилизованных, независимых от нее людей, подозреваемых в приверженности к порядку (и об этом мы тоже знаем). Толпа хочет вернуться в первоначальное, доцивилизованное бытие, восстановить прошлое, которое кажется столь радужным и чуждым зла состоянием «всеобщего равенства», настоящим царством добра (и это нам знакомо, не правда ли?).
Еще один феномен зла, по Гегелю, — лицемерие, которое способствует моральному оправданию многих неприглядных поступков, вплоть до преступления. Действительно, воровство, массовые убийства, терроризм, насилие, геноцид часто находят лицемерное оправдание при помощи моральной софистики, выдающей интересы ограниченной социальной группы, отдельной нации или даже личности за всеобщие.
Возможен ли выход из этого царства всеобщего и многоликого зла? Злое сознание может однажды раскаяться, взглянуть на себя заново, как бы со стороны, ужаснуться себе, признаться себе в том, что оно — зло. Однако исповедь кающегося сердца, как подмечает Гегель, может встретить жестокосердную насмешку и презрение другого. Отвергнутое и обиженное, оно уйдет в себя, в свое одиночество, свое привычное зло, усугубленное непризнанием другим самосознанием.
Подлинный выход из взаимного, зла возможен лишь при обоюдном раскаянии, при возможности слушать не только себя, но и другого, понимать, а не осуждать его. Только тогда «зло отрешается от себя, признает бытие другого,., начинает верить в его способность к моральному возрождению». Таким образом, возможность добра

Содержание